Электрические киты [litres] - Александр Касаверде

И я вижу, что вино проливается из черепа. Прямо через макушку. Тонкий череп, одним словом. И думаю: это у всех такой, интересно, или это от времени так случилось. И что, получается, и мой, наверное, протекать когда-то будет?

Рупа делает глоток. И потом подносит мне. И я говорю, что я здесь как бы журналист, сторимейкер… пишу историю. И он на меня зарычал. Как дикий зверь. И сунул череп прямо в руки. И я сам не понял, как держу этот череп и вижу в нем вино и в вине этом собственное отражение. И шаман что-то говорит. И эти слова – будто мои мысли, они поднимают мои руки и череп в них. И я понимаю, что это в руках у меня мой череп. Только все это происходит тысячи лет спустя, когда меня уже нет. Есть только шаман и череп. И тем не менее я здесь и пью напиток. И по вкусу-то обычное вино с тремя ложками сахара. Я зажмуриваюсь – и, когда открываю глаза, ни черепа, ни шамана уже нет. И Костя меня хлопает по плечу. Я еще чувствую привкус вина на языке. Но вокруг снова ночь и мокрая земля под ногами. Шаман и костер уже за спиной остались. И там уже другие мотоциклисты стоят.

– Куда пропало время? – спрашиваю я. – От глотка до минуты, когда мы разошлись?

Рупа только усмехнулся.

И Костя на меня посмотрел так, что я теперь свой чувак, а не сбоку припеку.

И мы пошли обратно. И тут с Рупой что-то странное случилось. Идет и тараторит что-то. Про шамана и остров. То ли нам с Костей говорит, то ли себе под нос: «…Остров этот облит кровью: норманны, бритты, кельты. Славных мужей сотни и тысячи, мужчин и женщин, которые приходили в эту жизнь с надеждами и чаяниями. И не хотели быть воинами, но становились ими по необходимости. И не знали, как бывает иначе. Как жить не облитыми кровью. Жаждали быть росой на языке у жены своей, а становились травой, втоптанной в грязь и облитой кровью. И возрождались воинами. И мужчины, и женщины открывали в себе дух силы. Встречали жизнь или смерть с доблестью, потому что там, где нет доблести, нет ни жизни, ни смерти. Есть только ничто. И в этом ничто гибнешь. Или обретаешь силу. Так вспомни тех, кто шел до тебя, и услышь их напутствие, потому что победу одерживает не самый сильный, а только слышащий отцов своих и предков своих, произошедших от пыли космоса и ушедших в пыль космоса. Так спрашиваю тебя теперь, готов ли ты встретиться с духом?»

– Ты меня спрашиваешь? – говорю я.

– Это не я спрашиваю, – говорит Рупа. – Это шаман спрашивает.

– Это хорошо, – говорит Костя. – А я подумал, ты с ума сошел.

– Может, и сошел немного, а что с того?

И затем мы снова идем. И слышно только хлюпанье под ногами.

– Друиданский, – говорит Рупа. – Я тебе перевожу, что шаман сказал.

И снова молчим. И идем. И опять через какое-то время Рупа говорит:

– В самом конце, когда он давал выпить вина, то каждого спрашивал. Готов ли ты увидеть изнанку жизни? И выйти на бой, в котором убьешь свой страх? Готов ли ты встретиться со своим духом?

– Но я ничего не ответил, – сказал я.

– Ты ответил, когда взял череп.

– Я не помню, – говорю я.

– Ты ответил тем, что взял череп.

И Рупа сказал, что теперь мне нужно будет проехать ритуальный круг.

– А если я не хочу?

– Тогда дух шамана убьет тебя. Потому что ты принял обет сражения и обманул его.

И тут я нервно затрясся. И стал какой-то звук издавать, похожий на гоготание. Когда тебе очень страшно, ты этим смешком хочешь показать, что все нормально. Но нервную систему не обманешь. И вместо смешка вырывается дикий трусливый гогот.

– Понимаешь, ритуал – это, по сути, и есть гонки. Поэтому тебе нужно будет совершить круг.

– Типа мне что, в гонках участвовать?

Рупа засмеялся:

– Нет. Ты просто должен совершить ритуальный круг. Проехать весь остров по кругу.

– И все?

– И все. Каждый сам выбирает свой путь и определяет свои пределы. Для меня это турнир. Для тебя что-то другое. И вот это что-то каждый встречает на своем круге! И еще кое-что.

– Что? – спросил я.

– По легенде, каждый, кто пройдет круг, сможет исполнить свою мечту. Разве не за этим ты сюда приехал?

И дальше мы снова шли молча. И я думал о том, что намного безопаснее было бы вообще без мечты тогда уж. И ноги бы не промокли, как сейчас. И может быть, легче было бы правда на второй курс поступить. Как там, интересно, Борев? Расскажу ему, когда приеду. Да он и не поверит, скажет: «Ну и выдумщик ты Леня!»

Вскоре мы услышали звуки музыки. И из темноты проявились огни опен-эйра.

Лана танцевала. Вокруг файер-шоу. Пламя. Басы вибрируют прямо во мне. В палатках продают пиво. И я смотрю, что-то как будто странное происходит. Лана ко мне подходит и берет за руку.

– Тебя в рыцари приняли? – спрашивает она.

– Ну типа, – говорю я. – Только еще нужно победить дракона.

– Дракона?

– Да, в каждом из нас живет дракон, и я должен найти его, совершить ритуальный круг по острову.

– А я? Я тоже хочу победить дракона.

– И ты победишь, – сказал я.

И Лана поцеловала меня в губы. Я почувствовал, что губы у нее из лавы. И эта лава течет во мне. Будто это тепло меня расплавляет и я превращаюсь в одну огненную субстанцию. Закрываю на миг глаза, чтобы прочувствовать этот момент, а когда открываю, Ланы уже нет. Она исчезла. И я делаю шаг вперед. И понимаю, что земля подо мной вращается, словно диск. И на руках холодный пот. «Только не сейчас, – думаю я, – только не сейчас». Голова идет кругом. Я делаю большой вдох и выдох, но это не помогает. Я думаю, что сейчас потеряю сознание. Музыка будто замедлилась, она уже клей. И вот сейчас я упаду. Прямо в нее. Она меня задушит. Холодный пот капает на землю.

Я чувствую за спиной рюкзак. Чувствую, что вот он, мой скафандр, мой кислород. Я открываю и достаю заветный блистер с нейролептиками. Пытаюсь нащупать пальцами таблетку, но она не вылезает. И мой палец, как неуклюжий червяк, пытается залезть внутрь. Но ничего не получается. Я лезу дальше и дальше, и вот таблетка у меня, но она выскакивает